Запоры – это затруднённое или редкое выделение кала как хроническое функциональное нарушение, не обусловленное органическими причинами (стенозами, воспалительными процессами или медикаментами). В 80-90% случаев запоры имеют функциональную природу. Психогенные, эмоционально обусловленные запоры являются побочным симптомом при многих психосоматических заболеваниях (пубертатное стремление похудеть!); наблюдаются также хронические привычные запоры. Они могут быть выражением определённого личностного поведения, но могут иметь и социокультурную подоплёку.
Запор — это состояние, при котором дефекация происходит реже 3 раз в неделю; как минимум каждая четвертая дефекация затруднена, и как минимум при каждой четвертой дефекации каловые массы твердые.
Эмоциональной диареей (поносом) называется постоянно появляющееся нарушение моторной функции толстой кишки с тянущими болями в животе и с нерегулярными водянистыми или слизистыми выделениями. В основе болезненного процесса лежит гиперперистальтика и в связи с этим ускорение продвижения содержимого кишечника; вода резорбируется недостаточно для того, чтобы произошло формирование кала, а особое состояние слизистой оболочки способствует дальнейшему развитию процесса.
Поносы могут чередоваться с запорами. Из общих жалоб отмечаются головная боль, утомляемость, слабость концентрации внимания. Часто вследствие болезненных проявлений возникают тревожная озабоченность вопросами опорожнения кишечника, склонность к фиксации внимания на вопросах диеты, медикаментах и нарастающая ипохондричность.
Случай 1.
«Пациент 40 лет, фабрикант, уже 3 года страдает нарастающими по частоте водянистыми и слизистыми поносами, повторяющимися много раз в день. Из-за этого он вынужден сокращать объём своих обязанностей, просить отца, которому 70 лет и который передал ему своё дело 3 года назад, снова вернуться на работу, когда он поедет лечиться.
Во время интервью пациент понял то, чего вначале не осознавал: именно 3 года назад он, будучи единственным сыном, получил руководство предприятием от своего отца. Он вырос в зависимости от отца, восхищался им как человеком, который начинай с нуля и от которого он и теперь ещё зависит. С детства пациент подавлял свои желания, которые были связаны с приобретением другой профессии, чтобы возглавить семейное предприятие. При этом отец много помогал ему все эти годы, в том числе в постройке дома, в женитьбе, предпочитая его двум старшим дочерям. Однако было очевидно, что у пациента нет жизненной энергии отца, что решения даются ему с трудом, что он в окружении сотрудников ведёт себя неуверенно, говорит перед многочисленной аудиторией на конференциях или собраниях малоубедительно. При подобных обстоятельствах у него и раньше появлялись эпизодические поносы.
После нескольких бесед стало очевидно, что пациент никогда не проявлял противодействия отцу, всегда его боготворил и лелеял мечту превзойти его в нововведениях на предприятии, в политических успехах и в служебной карьере. В течение всей жизни он испытывает чувство долга по отношению к другим людям, не позволяет себе получать подарки, чтобы не сделать ответный, не менее ценный. Своим старшим сестрам он помогает и делает это регулярно, но сам как руководитель производства не позволяет себе иметь дополнительные доходы. В детстве сестры унижали его, высмеивали его слабость, чего он никогда не забывал.
Через некоторое время после начала лечения наступило явное улучшение. После аналитической терапии пациент в течение двух лет внутренне обрёл большую самостоятельность по отношению к отцу, меньше зависел от его суждений и одобрения. И всё же он вынужден был разделить ответственность по руководству предприятием, передав двум старшим служащим некоторые функции и представительство. Он удовлетворяется лишь частью задач и работой в правлении фабрики».
Случай 2. Рассказанный Милтоном Эриксоном
«Эта история болезни имеет дело с длительной, очень сложной формой компульсивного поведения.
Мать пациента умерла, когда ему было 12 лет. Его отец настаивал на том, чтобы сын ходил на могилу матери и возлагал там цветы каждую субботу, воскресенье и каждый праздник, независимо от любых обстоятельств, за исключением полного, абсолютного физического недомогания.
Иногда он пренебрегал своими обязанностями и отец, который после смерти матери постепенно стал настоящим алкоголиком, его зверски избивал. Когда мальчику исполнилось 15 лет, отец уехал и оставил его одного. Почти целый год пациент жил в доме дальней, весьма недружелюбно настроенной к нему родственницы, прежде чем ему удалось встать на ноги и зажить самостоятельной жизнью.
В течение 15 лет, зимой и летом, в дождь и снег, в жару и холод он ходил на могилу своей матери, иногда проезжая для этого по 30-40 миль. Даже в то время, когда он ухаживал за своей будущей женой, он регулярно водил свою невесту по воскресеньям на кладбище.
В течение этих лет пациент несколько раз болел, что заставляло его пропускать свои визиты к материнской могиле. Но в то время, когда он обратился за помощью к психотерапевту, он совершал ежедневные двадцатимильные поездки на кладбище.
Он пытался бороться с этим принуждением тем, что клал на могилу букеты из полевых колокольчиков или ромашек, сорванных у обочины дороги возле могилы, иногда ограничивал себя тем, что клал всего лишь один цветок, а иногда ни одного. Однако это не могло заставить его прекратить такие посещения. Иногда он заставлял себя проезжать мимо кладбища и поспешно возвращаться домой. Но такие попытки вызывали у него сильное беспокойство, бессонницу, панику, боли в желудке и диарею, и каждый раз он вынужден был подниматься с постели среди ночи и ехать на кладбище, чтобы исполнить свой долг.
Причина его обращения к автору состояла в том, что недавно пациенту предложили очень выгодное место в другом городе, и приближался день его решения относительно новой работы. Хотя и он, и его жена страстно желали сменить обстановку, мысль о том, что он не сможет ежедневно посещать могилу, вызывала у него сильное паническое настроение.
Поскольку времени оставалось очень мало, мы решили использовать интенсивную гипнотерапию.
Пациент легко впадал в глубокий транс и быстро научился вырабатывать у себя навыки гипнотического поведения.
В состоянии глубокого транса его попросили рассказать о своих многочисленных поездках на кладбище, о своих воспоминаниях о матери, о природе и характере его чувств, в частности, его чувства обиды на своего отца. Он посчитал это очень трудной задачей, и смог ее выполнить только молча, про себя. Следовательно, от этого метода пришлось отказаться.
Тогда он был дезориентирован во времени и в состоянии транса его систематически ориентировали на две недели вперед, в будущее. В основном эта процедура была похожа на ту процедуру, которая была использована с пациентом А. Во время процесса ориентации на будущее ему была дана тщательно продуманная команда выработать в себе спокойное ощущение и возбудить в себе всеподавляющий интерес ко всему, что ни скажет автор.
Как только новая ориентация была закреплена, с ним был начат ничего не значащий разговор, который осторожно подвел субъекта к теме о замечательном развитии его мускулов, чем он очень гордился. Это, в свою очередь, привело к восхвалению приверженности пациента его принципам жизни не курить и не пить, его образу жизни: хорошая, чистая жизнь труда и забот.
Когда эти мысли были достаточно закреплены, его спросили с сомнением, явно в духе товарищества, найдет ли он в себе силы противостоять ударам, как подобает мужчине. Он ответил, что он может «выдержать все, как и любой другой мужчина». Тогда автор заявил, что он может легко положить пациента на лопатки одним сильным ударом.
Легко войдя в дух словесного взаимообмена, пациент заявил, что у автора для этого «маловато мускулов». После нескольких минут такой «перебранки» его предупредили: «Выберите для себя место, куда упасть, потому что я собираюсь ударить вас сильно и неожиданно. Слушайте, это важно. Теперь только слушайте! Вы прекрасно развиты физически, вы правильно живете, вы много работаете, вы сильный человек, вы себя хорошо чувствуете. Теперь главное! Слушайте! В течение целых двух недель вы не посещали могилу матери, ни одного раза за эти две недели. Вы живы? Вы сильны? Или стали таким слабаком, что я уложу вас на пол одним мизинцем?
В замешательстве он ответил: «Боже мой? Как я прекратил ходить туда?»
Прежде чем он начал тщательно обдумывать этот вопрос, ему настойчиво внушали, что здесь нет вопроса о том — как. Но главное — это тот факт, что он прекратил, и это имеет большое значение, так как он может чувствовать себя легко и счастливо оттого, что это было сделано.
Не делая паузы, автор продолжил быструю дискуссию с пациентом относительно всех проблем, связанных с упаковкой вещей, переездом, поиском нового дома и устройством на. новом месте. Пациент был вынужден подробно разрабатывать: все эти вопросы до мельчайших деталей, так что все это потребовало от него максимального напряжения сил. Вскоре он был снова переориентирован во времени — на настоящее время — и был разбужен с постгипнотическим внушением постоянной амнезии всех событий транса. Ему назначили встречу через две недели, а затем отпустили домой. (Так. как было известно, что его визиты к могиле матери были больной темой в его доме, и о них никогда не говорили, никаких мер предосторожности не было предпринято.)
Он пришел на следующую встречу веселым и оживленным. Он принял новое назначение, и вся подготовка к переезду была практически закончена.
Тайком мы расспросили жену, и она сообщила, что пока он еще регулярно ходил на свою прежнюю работу, но возвращался домой каждый вечер приблизительно на час раньше, чем обычно. Кроме того, он потратил оба воскресенья, а также все свободное время в течение этих двух недель на упаковку вещей перед отъездом. Соответственно, его воодушевленный рассказ о своих новых приготовлениях был неожиданно прерван вопросом: «Как можно чувствовать себя счастливым, воодушевленным, довольным, по-настоящему заинтересованным своей работок и свободным от посещения могилы вашей матери?»
Удивленно, в замешательстве он воскликнул: «Боже мой! Я не ходил туда уже две недели. Я был так занят!» Сразу же с помощью постгипнотического «ключа», на который его обучили реагировать, было индуцировано глубокое состояние транса.
Так как никаких изменений в уровне его сознания не произошло, то автор ответил: «Да, теперь, когда вы спите, вы знаете, что были очень заняты. Более того, вы теперь знаете на практике, что вам не нужно больше ходить на могилу. Но, конечно, когда представится удобный случай, вы можете сделать это. Например, в день рождения матери или по другому случаю».
Подумав молча, он спросил: «Мой отец жив?» Ответом было: «Ни вы, ни я не знаем, жив он или умер; мы только знаем, что он уехал, а вы взрослый человек, мужчина».
Затем мы снова возвратились к вопросу о новой работе, и после краткой беседы на эту тему он был разбужен.
Он сразу же вернулся к моменту, предшествовавшему постгипнотическому внушению, заметив: «Целых две недели! Я не понимаю этого. Но, несомненно, теперь со мной все в порядке. Может быть, согласие на новую работу сыграло в этом свою роль».
С терапевтической точки зрения у пациента не было причин думать иначе. При окончательном анализе стало ясно, что такой результат последовал именно из возможности получить и принять свою новую работу. Мы с пациентом сразу же вернулись к обсуждению нового места работы, и вскоре он уехал. В течение следующих десяти лет только в тех редких случаях, когда он приезжал в родной город, и только тогда, когда ему это было удобно, он посещал могилу матери. Никаких новых невротических симптомов, которые могли бы привести к возобновлению этой повинности, не возникало».
Случай 3.
«Больной М. Б., 27 лет, североафриканский чернорабочий, упал в сентябре 1954 г. Обнаружен перелом костей запястья (ладьевидной и лучевой), осуществлена иммобилизация с помощью гипсовой повязки. Через 2 мес. гипс сняли и обнаружили контрактуру сустава и пальцев. Интенсивная физиотерапия (80 сеансов электрофореза) не принесла облегчения.
В мае 1955 г была установлена частичная постоянная инвалидность (70 %, по мнению хирургов). Через 2 мес. ортопед отказался от дальнейшего лечения, считая, что такая контрактура равносильна ампутации. Больной обратился в консультацию по профессиональной переориентации, где было установлено, что заболевание имеет невротическую природу. Больного направили на психиатрическую консультацию для углубленного исследования.
Мы обследовали его в октябре 1955 г. Учитывая довольно примитивное развитие больного, мы решили подвергнуть его прямому и непрямому внушению при усыплении (прием 3 таблеток плацебо). Под влиянием этого он, казалось, впал в гипнотическое состояние; но внушение не дало эффекта. Он вздрагивал, как только прикасались к его больной руке, хотя в состоянии бодрствования такой реакции не было.
Анализируя это атипичное гипнотическое состояние, мы подумали об отказе больного от общения как о защитном поведении, гиперестезию расценили как проявление защитной реакции. По нашему мнению, здесь имел место истерический синдром у слабого субъекта, уже инвалида и пенсионера.
Действительно, сеанс имел значительный эмоциональный резонанс. В течение двух следующих дней больной страдал поносом и ничего не ел. Мы предположили регрессию в вегетативной сфере в ответ на наше вмешательство, воспринятое как угроза.
На следующем сеансе больному прописали две таблетки плацебо без какого-либо внушения. Оставленный один, он задремал; в это время ему внушили выздоровление от расстройства пищеварения. Через 3 дня у больного появился аппетит, исчезли пищеварительные расстройства, что подтвердило наличие истерического синдрома. Правильность диагноза подтверждало и то, что в период действия пентотала движения в руке появлялись, но при пробуждении вновь исчезали. Больной представлялся неизлечимым».
Оставить комментарий