Стоматология

Случай 1.

Больной М. Б, 64 лет, женатый. Направлен к нам стоматологом в 1956 г. Это очень активный человек (типа крупного воротилы), могучего телосложения. Тем не менее он в течение 15 лет страдал аритмией. Будучи членом гастрономического клуба и выдающимся гурманом, он 5 лет назад перенес гастрэктомию.

Ротовая полость, видимо, была у него на особом положении: он всегда испытывал большие затруднения с дантистами. Любой посторонний предмет, введенный в рот (зеркало, ватный тампон и др.), вызывал у больного сильный рвотный рефлекс. Он даже избегал пользоваться зубной щеткой. У больного начали выпадать зубы, и встал вопрос о протезе. Стоматолог оказался перед двумя проблемами: подготовительные работы и ношение протеза. Он полагал, что с помощью адекватной медикации ему удастся в крайнем случае провести подготовительную работу, но не рассчитывал на то, что его пациент сможет носить протез, когда действие этого лечения пройдет. Несколько раз вмешательство откладывалось. Парадонтоз, которым страдал больной, прогрессировал, и положение становилось очень серьезным. Тогда врач, не имея возможности справиться самостоятельно, подумал о гипнозе и направил больного к нам.

Мы провели предварительное обследование. Больной был настроен скептически по отношению к результатам терапевтического внушения. Учитывая это, мы решили привлечь его к активному лечению, предложив самогипноз, который он должен был также проводить у себя дома. Вместе с тем мы учитывали необходимость для него сохранить свою представительность и возможность гастрономического удовлетворения.

После нескольких подготовительных сеансов больному посоветовали начать лечение у стоматолога. Последний начинает со слепка; желая сделать все возможное, чтобы получить хороший слепок, он назначает больному седативное средство в течение 3 дней. Все проходит удачно. Второй сеанс у нас предшествовал удалению зубов и надеванию временного протеза. Остальное — удаление нижних зубов, примерка и надевание постоянного протеза — происходило без всяких затруднений и без лекарств. Нам известно, что в дальнейшем самочувствие пациента было хорошим.

Конечно, нам было бы интересно найти причину возникновения у больного такой тревоги, но ввиду его возраста и срочности лечения нам пришлось отказаться от более глубокого исследования. Мы сыграли на стремлении пациента господствовать, предоставив ему активность: он получил возможность вмешаться в лечение, хотя значение его вмешательства было скорее символическим.